На экране появилась ещё одна фигура. Мужчина в форме охранника. Филип обернулся к нему и что-то крикнул. Охранник крикнул в ответ и указал на стену, приказывая Филипу остановиться. Пара развернулась обратно, сделав вид, что они тут ни при чём. Молодой человек, который возвращался, чтобы подраться, потихоньку отступил — не отвернулся, но явно хотел дать противникам возможность разбираться между собой. Филип держался ужасающе спокойно. Доуз с трудом заставлял себя не отворачиваться.

Человек в форме охранника потянулся за оружием, и в руке Филипа мгновенно появился пистолет — волшебство, выработанное сотнями часов практики. А потом, как продолжение того же быстрого движения — вспышка из дула.

— Чёрт побери, — произнёс Доуз.

— Тут всё просто, — сказала Шаддид. — Офицер охраны отдал ему приказ. Он не подчинился и выстрелил в представителя власти. Любой другой на его месте сейчас уже был бы питательной средой для грибов.

Доуз зажал рот ладонью и тёр губы, пока они не начали гореть. Должен же быть хоть какой-то выход. Способ вернуть всё назад.

— Как твой раненый?

Шаддид не сразу ответила. Она понимала, о чём он спрашивает на самом деле.

— Стабилен.

— Опасности уже нет?

— Но и радоваться пока рано, — ответила она. Потом добавила: — Я не могу выполнять свои обязанности, зная, что можно безнаказанно стрелять в охрану. Я понимаю, тут вопрос дипломатии, но, со всем уважением, это твоя работа. Моя — каждый божий день следить за тем, чтобы шесть миллионов человек не перебили друг друга.

Моя работа не так уж от этого и отличается, подумал Доуз. Однако говорить такое сейчас не время.

— Свяжись с Марко Инаросом. Он, видимо, на «Пелле» , в доке 65-C, — сказал Доуз. — Передай, чтобы встретился со мной здесь.

Иногда под конец особенно паршивого дня Андерсон Доуз наливал себе стаканчик виски и отдыхал, держа в руках предмет своей гордости — печатный том Марка Аврелия, принадлежавший ещё его бабке. «Размышления», частные мысли сильной личности, императора, в чей власти было уничтожить любого, чьё слово было законом и по чьему приказу в его постели могла оказаться любая женщина. Или мужчина — если он того пожелает. Тоненькие страницы наполняло стремление Аврелия быть достойным человеком, вопреки неудовлетворённости этим миром. На протяжении всей истории человечества стремление оставаться нравственным и нежелание быть втянутым в чужие игры и преступления становилось несчастьем наделённых интеллектом людей.

При всей его личной философии, Доуз десятилетиями ощущал этот гнёт. Дрянные люди повсюду — тупые и жадные, гордые и спесивые. А ему приходилось всё разруливать, если за этим стояла хоть тень надежды на лучшую жизнь для астеров. Не то чтобы сейчас дела пошли хуже, чем прежде, Просто лучше не становилось.

Он полагал, что сегодня вечером неплохо бы опять обратиться к Аврелию.

Марко по-хозяйски ворвался на пост станционной охраны. Его улыбки, смех, само полное животной чувственности присутствие, заполнили всё пространство. Охранники подсознательно старались держаться поближе к стенам и не смотреть ему в глаза. Выйдя, чтобы проводить Инароса в офис Шаддид, Доуз вдруг понял, что на глазах у всех старательно пожимает этому человеку руку. Он совершенно не собирался так делать.

— Да, вышло неловко, — Марко словно соглашался с чем-то уже сказанным. — Я прослежу, чтобы такого не повторилось.

— Твой сын чуть не убил одного из моих людей, — сказал Доуз.

Марко опустился в кресло и развёл руками — эмоциональный жест, намерение снизить градус того, что могут сказать остальные. 

— Началась потасовка, дело вышло из-под контроля. Скажи мне, Доуз, разве до сих пор у вас ничего подобного не случалось?

— Никогда не видел ничего подобного, — ответил Доуз. Голос звучал жёстко и холодно, и впервые с лица Марко исчезло добродушие.

— Но ты же не собираешься создавать из этого проблему? — Марко заговорил тише. — Нам предстоит много дел. Настоящей работы. Ходят слухи, что Земля захватила «Лазурного дракона». Нужно пересмотреть стратегию относительно ближних к Солнцу планет.

Доуз слышал об этом впервые, и у него появилось чувство, что Марко придержал информацию, чтобы прибегнуть к ней, когда потребуется сменить тему. Что ж, пусть знает, что Доуза не так просто отвлечь.

— И пересмотрим. Но я тебя вызвал не ради этого.

Шаддид закашлялась, и Марко бросил на неё хмурый взгляд. Когда он опять обратился к Доузу, выражение изменилось. Улыбка такая же широкая, лицо открытое и приветливое, но что-то в его глазах заставило Доуза сжаться.

— Согласен, — ответил Марко. — Итак, койо мис. Чего ради вы меня сюда вызвали?

— Твой сын больше не может оставаться на моей станции, — начал Доуз. — Иначе его придётся отдать под суд. Защитить от тех, кто может проявить нетерпение. — Он помолчал. — Если приговор будет вынесен, придётся его исполнить.

Марко затих — копия сына с видео про нападение. Доуз старался не дёргаться.

— Это звучит как угроза, Андерсон.

— Лишь объяснение, почему тебе нужно забрать мальчика с нашей станции и больше никогда сюда не привозить. Я делаю это в качестве одолжения. С любым другим всё пошло бы своим чередом.

Марко глубоко и неспешно вдохнул, и сквозь зубы выдохнул.

— Понимаю.

— Он стрелял в офицера охраны. Мог убить.

— Мы убили целый мир, — отмахнулся Марко. Но потом, словно о чём-то вспомнив, кивнул, скорее самому себе, чем Доузу или Шаддид. — Однако я очень ценю, что вы делаете для меня исключение. И для него. Я этого так не спущу. С сыном придётся серьёзно поговорить.

— Хорошо, — сказал Доуз. — Капитан Шаддид освободит его и передаст тебе. Если хочешь привести кого-нибудь из своих людей прежде, чем она...

— В этом нет необходимости, — перебил Марко. Ни к чему вызвать эскорт. Никто из службы охраны не посмеет противостоять Марко Инаросу из Вольного флота. — И самое скверное — Доуз знал, что всё так и есть. — Завтра у нас собрание. Насчёт «Лазурного дракона» и Земли. Следующий шаг.

— Следующий шаг, — согласился Доуз и встал. — Я надеюсь, ты понимаешь, это не временно. Филип никогда больше не сможет ступить на Цереру.

Марко неожиданно и широко улыбнулся в ответ. Тёмные глаза вспыхнули.

— Не беспокойся, дружище. Раз вы не желаете видеть здесь Филипа, его здесь не будет. Даю слово.

Глава девятая 

Звуки слышались даже на камбузе — глухой стук, пауза и еще один стук. И с каждым стуком Холден слегка прищуривался. Наоми и Алекс сидели рядом, пытаясь не обращать на звуки внимания, но о чем бы они ни говорили — о состоянии корабля, успехе миссии, отдаться ли на волю судьбы и превратить часть кают команды в карцер — разговор замирал от этих медленных и нескончаемых ударов.

— Может, мне с ней поговорить? — сказал Холден. — Наверное, стоит поговорить.

— С чего это ты так решил? — возразил Алекс.

Наоми только пожала плечами. Холден проглотил последний кусок искусственной баранины, вытер губы салфеткой и выбросил всё в утилизатор. В глубине души он надеялся, что кто-нибудь его остановит. Но никто не остановил.

Спортзал «Росинанта» выдавал свой возраст. Две ленты эспандера отличались по цвету, на серо-зеленых матах в тех местах, где материя истончилась, виднелись белые полосы, а в воздухе чувствовался застарелый запах пота. Бобби закрепила тяжелую боксерскую грушу между полом и потолком. Ее плотно сидящий серый спортивный костюм промок от пота. Волосы были связаны сзади, а взгляд не отрывался от груши, вокруг которой она скакала на мысках. Когда вошел Холден, она повернулась влево и вложила всю силу в прямой удар с ноги. С этого расстояния звук был такой, будто уронили что-то тяжелое. Система сообщила, что сила удара составила чуть меньше девяноста пяти килограмм на квадратный сантиметр. Бобби оттанцевала обратно, не отводя глаз от груши. Она переместилась вправо и ударила другой ногой. Звук оказался чуть тише, но показатели увеличились на три кило. Бобби снова отпрыгнула. Ее голени покраснели и покрылись ссадинами.