Поднялся тощий репортер в сером костюме, тростинка в рядах его профессионального братства.

— Вот дерьмо, — прокомментировал Алекс от дверей, — где-то есть еще репортеры, или она всех там собрала?

Бобби шикнула на него.

— Госпожа генеральный секретарь, вы сказали, что нападение на Землю — это не акт войны, а преступный заговор. Теперь, когда вы захватили пленных, что с ними будет?

— Заговорщиков перевезут на Луну и предоставят адвокатов. Следующий вопр...

— Только тех, что с Медины? Или с Паллады и Европы тоже? Не создаст ли это непосильную нагрузку на судебную систему? — напирал седовласый.

Авасарала слащаво улыбнулась.

— Кранты этому парню, — заметила Бобби.

— Это точно, — согласился Холден.

— На это потребуется какое-то время, — ответила Авасарала, — но вина в этой задержке лежит и на Вольном флоте. Если они хотели быстрого процесса, то не следовало разрушать так много судов. Следующий вопрос. Линдси?

— Ей не следует так уж эксплуатировать эту тему, — произнесла Бобби, когда место седовласого заняла блондинка и спросила что-то о восстановлении и роли АВП. — Её покусают.

— Это крупнейшая однозначная победа, которую мы одержали над Инаросом, — сказал Холден, — все остальные станции он обобрал до нитки и свалил. Или оставил нас ползать, убирая его мины-ловушки. Даже на Титане всё обошлось нам недешево. Земле нужна победа. Чёрт, да и Марсу нужна победа. Я очень рад, что в ней на нашей стороне сражались и астеры.

— Но если она слишком это разрекламирует, то всё станет очень плохо, когда мы снова потеряем Медину.

— А почему ты думаешь, что мы ее потеряем?

— Потому что мне пришлось грохнуть рельсовые пушки, — ответила Бобби, — а предполагалось, что мы их захватим, чтобы удержать станцию. Мы не смогли. Мы уничтожили ее оборону. Если мы сумеем заполучить с десяток кораблей вроде «Роси» или парочку линкоров класса «Доннаджер», то удержимся. Но их нужно еще сюда пригнать. При этом следует предполагать, что Инарос закинул побольше бомб и снарядов во все доступные корабли, чтобы примчаться сюда и дать нам по заднице. Это если его патрон за вратами Лаконии еще не отправил украденные им марсианские корабли, чтобы нас вышвырнуть.

Узел в животе Холдена, который начал уже исчезать после того, как он ступил на Медину, снова затянулся. 

— Ого. Итак. У нас есть какой-то план?

— Драться как одержимые и надеяться, что гады будут убивать нас так долго, что не успеют всё восстановить к тому времени, как сюда доберутся те, кого пришлют Авасарала или Ричардс.

— Хм.

— Мы в полной заднице с той самой минуты, как я разнесла тот реактор. Не умаляет естественного величия ситуации. И это отличный холм.

— Что?

Бобби оглянулась, удивленная, что он не понял выражение.

— Отличный холм, чтобы умереть.

Глава сорок седьмая 

— Ты о чём? — спросил Филип, стараясь, чтобы это звучало небрежно.

Девушку звали Марта. Лицо широкое, по скуле разбросаны несколько родинок, словно она чем-то забрызгалась. Волосы светлее, чем кожа. Кажется, из всех присутствующих в клубе одна она снисходительно отнеслась к новому парню. Когда начали петь караоке, она протянула ему микрофон, хотя Филип и не хотел его брать. А когда клуб переполнился, предложила место на краю своего стола. Не рядом с ней, но и не без неё. Девушка выросла на Каллисто, здесь и родилась. Работала контролёром на складе. Она оказалась примерно на год старше Филипа. Когда это случилось, ей было шестнадцать.

Она прищурилась, наклонила голову.

— На что похожа атака? Как это?

— Даже не знаю, — пожал он плечами. 

В клубе было довольно темно, и возможно, она не увидела, что он покраснел.

Марта покачала головой, оглянулась. Кто-то, направляясь к бару, наткнулся на спину Филипа. Он уже подыскивал слова извинения, но тут девушка заговорила.

— Знаешь, был айн день. Проснулась утром, всё как всегда. Собиралась в школу. Мама сделала хаш и кофе на завтрак. Просто день, совсем как другие. Болтали с друзьями в общей комнате, и вдруг всё как затряслось, представляешь? Прям вот сразу. Сперва не сильно, но все почувствовали. Все спрашивали друг друга, в чем дело. Потом пришёл учитель, сказал, что всем надо идти в убежище. Что-то происходило снаружи, на марсианских верфях. Думали, взорвался реактор. Понимали, как это страшно. Мы уже почти дошли до укрытия, и тут снова грохнуло, сильнее. Намного сильнее.

— Но ведь это всё было на марсианской верфи, — сказал Филип.

— Камень тот же, — Марта пожала плечами и засмеялась. — Нельзя пнуть только половину мячика. В общем, сирены воют, все кричат. А потом всё кончилось, и нас повели обратно. Марсианскую верфь разгромили и половину нашей тоже. Это как... нет. Как будто до этого было одно, а потом стало другим.

— Но ведь с тобой ничего не случилось.

Марта чуть заметно покачала головой.

— Мама погибла. Убежище, где она пряталась, обвалилось.

— Мне жаль. — Слова жгли Филипу грудь.

— Говорили, это произошло быстро. Она даже не успела понять.

— Да, — вздохнул Филип. Его ручной терминал звякнул, уже в четвёртый раз за последний час.

— Уверен, что не хочешь ответить? — спросила Марта. — Твоя девушка очень хочет с тобой поговорить.

— Нет. Всё нормально, — ответил он. И добавил: — У меня тоже нет матери.

— Что случилось с твоей?

— Они с отцом разошлись, когда я был младенцем. Папа всегда говорил, что спрятал меня от неё, потому что она была чокнутая. Но не знаю. Несколько месяцев назад мы с ней впервые встретились, только она снова ушла.

— А тебе она показалась чокнутой?

— Да, — сказал Филип. Потом поправился: — Нет. Мне показалась, она просто не хотела быть с ним.

— Жесть.

— Она сказала, что единственное право, которое у тебя есть в отношениях, это право уйти.

Марта недоверчиво усмехнулась.

— Что за сука — говорить такое сыну?

Вход в клуб напоминал шлюз с внешней и внутренней дверью, отгораживающими короткий проход, который не пропускал свет из внешнего коридора. Когда обе двери открывались одновременно, показывались силуэты входящих. Филип раздумывал, не сказать ли девушке больше. «Мне казалось, что вижу, как она покончила с собой, но только оказалось, что она не умерла. Просто снова ушла». Это было правдой, но выглядело неправдоподобно. Кое-что не получится рассказать никому кроме тех, кто там был. Ручной терминал Филипа снова звякнул.

Кто-то сильно его толкнул. Стул Филипа пошатнулся, и он ухватился за столик, чтобы не упасть. Марта взвизгнула и вскочила на ноги с криком:

— Берман! Что ты делаешь?

Филип медленно обернулся. Толкнувший его был примерно того же возраста, может, на пару лет старше. Тёмно-зелёный комбинезон с логотипом грузовой компании на рукаве. Подбородок выдвинут, грудь выпячена, руки наизготовку. Всё в нём говорило, что он нарывается на драку, только Филипа он не ударил.

— Тебя как звать? — спросил незнакомец.

— Филип.

Тяжесть пистолета в кармане тревожила, будто звала. Медленно и осторожно он разжал ладонь, уже сжимавшую рукоять. Марта встала между ними, раскинув руки. Она вопила, что Берман — должно быть, этот тип со вздёрнутым подбородком — совсем рехнулся. Что он тупица. Что она просто разговаривала с этим койо, а Берман — безмозглый ревнивец, и к тому же вконец охреневший. Берман продолжал вертеть головой, чтобы из-за её спины таращиться на Филипа. А гнев Филипа раздувался, как дым над огнём. Вытащить пистолет, подержать подольше этого типа под прицелом — пусть поймет, что происходит. А потом — выстрел, и всё. Он Филип Инарос. Он убил миллионы. Он убил мать Марты.

— Ничего страшного, — сказал Филип и поднялся. — Недоразумение. Без обид, са са?

— Вот и вали отсюда, засранец, — выкрикнул Берман в спину Филипу, а потом Марта опять что-то завопила, а Берман заорал на неё.