«Алис Каспар».
«Отлично. Ладно, где ты живешь?»
«На станции Церера. Район Салюторг».
Пракс досмотрел до конца. Хлопанье в ладоши и жонглирование шин-син, по всей видимости, завораживало и приводило землянина в восторг. Девочка смущалась, а Холден, кажется, не замечал. Пожилая женщина, которую они называли тетей, флиртовавшая с ним. Это было... очаровательно. По сравнению с новостями о войне и смерти, о кораблях, пожирающих друг друга, оставляя лишь куски металла и керамики, о телах погибших на Земле, видео Холдена было пустяком. Приятным. Бессмысленным. Даже милым.
Клип закончился, и Пракс с удивлением обнаружил, что плачет. Он вытер щеки рукавом и вздрогнул, когда самопроизвольно включилось видео из следующего сообщения. В камеру улыбалась женщина с худым лицом и кожей темнее, чем у Джуны, но с такими же ореховыми глазами.
«Меня зовут Фатима Крехан, и я посылаю это видео Джеймсу Холдену и всем добрым людям Пояса. Мы находимся в лагере беженцев, организованном губернатором Арекипы, и сегодня я хочу представить вам женщину, чью каузу просто обожает весь город».
Пракс завороженно смотрел. А потом еще одно видео, из Шанхая, где старик в ермолке брал интервью у музыкальной группы, состоявшей из парней-ханьцев, а затем снимал, как они играют на аллее под плывущими облаками цвета грязи. Пракс не мог отвести глаз.
В дверь осторожно постучали, и в кабинет заглянула Брайс:
— Простите, что мешаю, сэр, но...
— Нет-нет-нет. Я как раз переношу данные, — Пракс схватил отчеты Карвонидес и перетащил в открытый раздел. — Сейчас они должны быть вам доступны.
— Спасибо, сэр, — сказала Брайс и замялась. — У вас все в порядке?
— Всё нормально, — ответил Пракс, снова вытирая глаза. — Продолжайте работу.
Она закрыла дверь. Из жизни каким-то образом выпали два часа, и ему следовало поторопиться, чтобы выбрать все образцы до обеда.
Мы можем спасти жизни. Одно сообщение.
Пракс закрыл папку покойной Карвонидес и поставил администраторский пароль. Времени подумать о чем-то еще уже не оставалось, ему нужно работать. Чтобы наверстать время, он просмотрел образцы в обеденный перерыв, быстро перекусив грибами с рисом перед совещанием руководства. Потом настала пора забирать Мэй и Наталью из школы, но он послал сообщение одному из членов родительского комитета. Девочки могут поиграть с другими детьми, пока Джуна не вернется домой. Он остался на работе, проверил, как идут дела у Брайс и Ханы, и убедился, что данные доступны всем, кому необходимо.
Он чувствовал странную легкость, как во сне, и будто наблюдал за собой со стороны. В офисе он перепроверил анализ сегодняшних образцов. Сколько в воде углекислого газа, сколько азота, кальция, марганца. Растения развивались хорошо, но пока не будет получена вся статистика, он не может быть в этом уверен.
Он устоял против искушения снова открыть папку Карвонидес и найти остальные видео Холдена и его последователей. Вместо этого он ждал, работал, поглядывая через стекло. Осталась одна Брайс, ее рабочее место располагалось далеко от него, вдоль по извилистому коридору. Он закрыл терминал, отметил уход с работы, пошел в мужской туалет и стал ждать. Вымыл руки. Подождал. Потом, наконец, вышел на первый этаж, открыл один из общих терминалов с гостевым паролем и получил доступ к данным и протоколам, которые руководитель подразделения Праксидик Менг так беспечно оставил в открытом разделе. На экране появился бледно-голубой логотип — флаг Ганимеда. Он послал копии Сэмюэлю Джабари и Ингрид Динеяхзе на Землю и Горману Ли на Луну. Сообщение содержало лишь одну строку: «Подтвердите эти результаты».
Закрыв терминал, он вышел в общие коридоры. Все казалось ярче, чем обычно. Пракс не мог понять, устал ли он или перевозбудился. Или и то, и другое.
По пути домой он остановился у киоска и купил лапшу себе и Джуне, а девочкам жареный тофу. И рисовое вино — необычную роскошь. И керамический контейнер мороженого со вкусом зеленого чая на десерт. Дома Наталья скулила, не желая учить таблицу времен, а Мэй заперлась у себя в комнате, чтобы переписываться с подружками и смотреть развлекательные видео мальчиков года на три-четыре постарше. В другой вечер он заставил бы всех сесть за стол вместе, но сегодня ему не хотелось ничего менять.
Он выложил лапшу в одноразовые керамические миски с рисунком из воробьев на ветках, одну отнес Наталье, сидевшей за рабочим столом, другую валявшейся на кровати Мэй. Его малышка, которая никак не должна была выжить, и вот, посмотрите на нее теперь. Когда он чмокнул ее в макушку, она вопросительно подняла взгляд. Пракс лишь мотнул головой в сторону ее экрана с какими-то томными юношами.
Они с Джуной сидели за столом вдвоем, будто у них снова свидание. Он посмотрел на нее: линия скул, маленький шрам на пальце, выступающие ключицы. Словно пытался запомнить образ на будущее, когда ее не будет рядом. Или его.
Рисовое вино обжигало рот. Может, оно всегда согревало и охлаждало одновременно, а он просто не обращал внимания. Джуна рассказывала, как прошел ее день, о политических играх и дворцовых интригах в мире биопленок, а он слушал ее речь, будто музыку. Когда он собрался убрать со стола и распечатать мороженое, она потянулась и взяла его за руку.
— У тебя всё нормально? Ты какой-то странный.
— Всё хорошо.
— Неудачный день на работе?
— Нет, не думаю, — ответил он. — Возможно, очень даже удачный.
Глава двадцать пятая
«Джеймс Холден только что легализовал пиратство, — заявила находящаяся на Луне Авасарала, а потом помедлила. Она вздернула брови и кивнула, как будто пытается добиться понимания от несмышленого ребенка. — Он принял захваченное пиратами судно. От пиратки. А потом еще поблагодарил ее за выделенную долю награбленного и помахал ручкой на прощание. А ты, Палач станции Андерсон, великий вождь АВП, мать твою? Ты сидел на жопе и позволил ему это. Я понимаю, Холден есть Холден, но я разрешила тебе наложить лапы на Цереру, потому что считала большим мальчиком».
Она отпрянула от камеры, покачала головой и разломала скорлупу фисташки.
«Я была о тебе лучшего мнения, Джонсон. Серьезно. Моя жизнь превратилась в одно сплошное откровение — оказывается, я была недостаточно цинична».
Сейчас он был вполне уверен — она говорит это, только чтобы услышать собственный голос, это ее успокаивает. Фред проверил данные сообщения. Еще десять минут. Авасарала могла сказать что-то важное, и потому он оставил запись проигрываться, войдя в спальню. Ее резкие согласные и хрипловатые гласные звуки создавали своего рода фоновую музыку. Фред потянулся за вечерними лекарствами, стоящими у кровати. Пять таблеток и стакан воды. Таблетки были горькими, с привкусом мела, и даже после того, как он смыл их вниз по пищеводу, осталось послевкусие.
Работа по двадцать часов в день — это для молодых. Иногда он еще для этого годился, но только когда его решимость противостоять всей вселенной была необходимой. Один лишь гнев поддерживал его на ногах, и может, усталость была наказанием, искуплением грехов. Теперь он жил на кофе и таблетках от давления, пытаясь не дать Солнечной системе развалиться окончательно. Выглядело это менее романтичным.
«Похоже, Ричардс подмяла под себя то, что осталось от марсианского парламента, — сказала Авасарала, — надеюсь, мы сумеем чего-нибудь от нее добиться. Хотя бы заверений, что она не угробит всю нашу стратегию. Саузер присматривается к Рее и Палладе, в зависимости от того, захотим ли мы поддержать нынешних союзников, пусть они и засранцы, или лишить Инароса производственной базы. Адмирал Стейси возражает, опасаясь слишком сильно растягивать флот».
Обе стратегии ошибочны. Нужно четко дать ей это понять. Авасарала приложила пальцы ко лбу и вздохнула, коротко и резко. На мгновение она словно уменьшилась в размерах. Стала выглядеть уязвимой. Странно видеть ее такой.